​Западно-сибирские балки – это уникальная архитектура, которой больше нигде нет. Их надо было сохранить и вписать в городскую среду

СИА-ПРЕСС начинает серию интервью на тему сохранения исторического наследия в Сургуте и не только – что именно следовало сберечь, как это можно делать, и зачем это крайне важно для каждого города. Первый часть этого большого разговора посвящена сохранению исторической застройки – старых двухэтажных домов и балков (что Сургут благополучно провалил в течение последнего десятилетия). Этот вопрос мы обсудили с руководителем магистратуры «Концептуальная урбанистика» Тюменского государственного университета и редактора телеграм-канала «Городские историки» Игорем Стасем.

– Как-то в телеграм-канале «Городские историки» вы писали о том, как водили американских архитекторов по старой сургутской застройке, и те были в восторге. Расскажите подробнее, как это было?

– В 2016 году Сургутский государственный университет организовал конференцию, точно не помню ее название, но она была посвящена урбанистике. Тогда это было модное течение, в Сургут приезжали известные урбанисты, проводились форумы, и СурГУ решил активно включиться в эту повестку. В организации участвовал Минстрой, поэтому приехали серьезные гости, включая зарубежных специалистов. Среди них были американские архитекторы Мэттью Джулл и Лина Чо.

Мы провели для них экскурсию по городу. В первую очередь их интересовало советское градостроительное наследие. Они попросили показать первые капитальные дома города, в нашем случае это дома №44 и 46 на проспекте Набережном. Мы показали их снаружи, зашли внутрь подъездов, гости внимательно изучали архитектуру – хотя это типичные хрущевки, их интересовало, как они были построены, как сейчас живут в этих пространствах и что с ними стало. Значительная часть домов уже тогда была обшита сайдингом, и это вызвало у них неоднозначные чувства. Это, конечно, не лучшая попытка сохранения хрущевок (в Германии и странах Балтии это делают значительно лучше), и их реакция была соответствующей.

– Как и у многих, кто хоть немного разбирается в архитектуре.

– Затем их заинтересовали старые дома в районе Нефтяников, вся эта застройка вокруг Сургутского педагогического университета. Это поселок, который начал строиться в 1964 году, в основном состоящий из двухэтажек. Мы ходили вокруг этих двухэтажных домов, и американские коллеги высказали мысль, что эта архитектура является серьезной отличительной чертой города. Несмотря на то, что эти здания были построены относительно недавно, в шестидесятых годах, они воспринимаются как историческое архитектурное наследие. Эти постройки несут в себе смысл истории в материальном виде: когда смотришь на них, видишь другую эпоху, другую застройку, и это необходимо сохранять, потому что это передача истории города через ландшафт.

Второй их тезис заключался в том, что важно сохранять разнообразие городской среды. Об этом постоянно говорят многие современные архитекторы, особенно тех, кто придерживается левых взглядов. Академические архитекторы часто акцентируют внимание на сохранении местной культуры, разнообразия и идентичности. Эта парадигма, связанная с идеями Джейн Джейкобс, основательницы движения нового урбанизма, базируется на идее, что город должен быть разнообразным и не должен типизироваться и превращаться в однотипную застройку. Кстати, эта же идея, победившая в интеллектуальных кругах на западе, серьезно развивается в академической архитектурной и урбанистической среде и в России, но она пока еще не дошла до органов власти и девелоперов.

Так вот, с этой точки зрения критике подвергается советская типовая застройка, но на самом деле современная застройка, может быть, даже хуже из-за своего масштабного разрастания в крупных российских городах.

– И что же делать?

– По старым двухэтажкам они предложили конкретное решение – превращать все это в «хипстерское пространство». Рядом находится университет и структуры Сургутнефтегаза, а также относительно недалеко центральная улица. Поэтому можно было создать новые места для гуляния, которые бы соединялись с основными пешеходными маршрутами от проспектов Ленина и Мира. Педагогический университет мог бы стать классным местом притяжения, входом в район, который охватывает микрорайоны от первого до восьмого, известные в народе как район Нефтяников.

Архитекторы рекомендовали сохранять эти старые улицы и дома, реставрировать их, а затем передавать бизнесу, преимущественно креативного плана. Они видели два основных потенциала для этого: во-первых, близость университета, и, во-вторых, наличие самого состоятельного предприятия в городе, с основными подразделениями, расположенными рядом, в районе УБР.

Позже к нам присоединились делегации Минстроя и Высшей школы экономики. Среди них, в частности, был один из руководителей программы «Формирование комфортной городской среды» Джемал Сурманидзе. Мы направились в район Геологов, где находится гимназия Салманова. Там в те годы еще сохранились некоторые старые дома. Интересно, что их привлекала не столько двухэтажная застройка, сколько балки. В этом районе еще оставались такие постройки, особенно на территории недалеко от «долины нищих».

Мы прошлись по этим местам, хотя сейчас их уже, наверное, не осталось. Тогда еще можно было увидеть некоторые балки, и вся делегация была в восторге. Их интересовало, как сохранить этот тип домов-трущоб. Я много раз говорил, хотя мало кто это воспринимает серьезно – западно-сибирский нефтегазовый балок, сделанный из досок, рубероида и прочих подручных материалов, представляют собой уникальную вернакулярную архитектуру (стихийная историческая застройка без участия профессиональных архитекторов – прим. авт.) нашего региона. Это специфическая форма жилья и тип архитектуры, характерные для Тюменского севера, ХМАО и ЯНАО. Такого нет больше нигде в мире.

Есть балки на Красноярском севере, откуда и пришло название. Это были дома-вагончикики на полозьях, которые можно было перемещать, они использовались в основном долганским населением и ненцами в XIX-XX веках. В тридцатые годы коммунисты пытались пересадить с чумов на такие балки, потому что в них была печка, и они были более цивилизованными. И когда в 60-х годах подобные дома стали ставить буквально за неделю на нефтегазовом севере, название «балок» перекочевало в наши края. Подобные традиционные жилища называют «вернакулярной архитектурой» – то есть традиционной, народной, не имеющей аналогов, поэтому несущей конкретную культурную особенность и ценность.

Некоторые балки можно увидеть в музеях, например, в Лангепасе, в Музее геологии, нефти и газа в Ханты-Мансийске, на территории дома Фармана Салманова в Сургуте. Они часто «подчищены», сконструированы самими музеями на месте, поэтому выглядят не так, как настоящие, это все же попытка сохранить культурное наследие. Они не передают дух, не передают эволюцию балков в семидесятые и восьмидесятые годы. Немногие знают, но иногда можно было встретить даже двухэтажные балки, как в Нефтеюганске.

– У нас, кажется, в этом плане сохранять практически нечего.

– К сожалению, в Сургуте настоящих балков почти не осталось. Я понимаю, что это нелегкое решение – признать объектом культурного и архитектурного наследия и сохранить, по сути, трущобы. Но это стоило сделать. Важно сохранять эти места как часть городской среды, а не просто выселять людей и сносить постройки, несущие в себе историю. Например, часть балков района Геологов можно было сохранить и вписать в парк «За Саймой» – создать что-то вроде деревни Балков в качестве музея под открытым небом, как это сделали с деревянной застройкой в Суздале. Что-то подобное можно было сделать и заполнить какими-нибудь мастерскими, создать культурное пространство, отдать его креативным группам молодежи и так далее. Уверен, они бы что-нибудь придумали, как развить это место.

К сожалению, сургутские и окружные власти, с моей точки зрения, просто не понимали ценности подобной исторической среды, и в итоге многие из уникальных объектов были утрачены.