Многие годы владела Иваном Прокопьевичем Захаровым одна глубокая страсть – рыбалка. С ней связаны наши общие путешествия по Оби и ее притокам.
А если точнее, увлечением были путешествия, а попутно с ними шла рыбалка с ухой, костром и нескончаемыми разговорами.
Часто мы выезжали на двух лодках, оснащенными моторами «Вихрь», в обычном составе: Иванов Александр Андреевич, директор типографии, избранным нами «бригадиром», Иван Прокопьевич и я, мои братья Виктор и Володя и самый закадычный старинный друг Ивана Прокопьевича, бывший бухгалтер редакции, фронтовик Борис Андреевич Проводников. Иногда к нашей компании присоединялись мои тундринские земляки, ставшие сургутянами – Александр Иванович Торопчинов и Валентин Георгиевич Осколков, умелые надежные ребята. Почти каждый отпуск проводили мы в странствиях по району.
В лодке Бориса Андреевича таилась одна достопримечательность – двойное дно. Здесь он хранил целый склад железок – запчастей к «Вихрю», отчего его перегруженный «Прогресс» всегда отставал. Но главное, что при поломке мотора (а они случались регулярно) самой нужной части в тайнике никогда не оказывалось. Зато в экстремальные моменты Борис Андреевич успевал спрятать туда одного-двух муксунов, за что мы всегда были ему благодарны.
Борис Проводников, Иван Захаров и Федор Куйвашев (слева направо) на рыбалке в Остяцком живце
Трудно даже перечислить, где побывали мы в те годы. Ездили по Оби выше Локосово, в Лобановский Еган и Кондашкину курью, вниз по течению – до сытоминских угодий. Бывали на Тром-Агане и Югане, в Лагарме и на Юганской Оби, изучили прибрежные озера Сухого Агана и Казенной протоки.
Открыли для себя десятки новых речек и озер, узнали лучшие места на заливных поймах – сорах. Ставили сети, добывали карасей, щук, язей и другую черную рыбу. Осенней порой любили плавать по Пеньковской протоке, чаще – по лицензии, иногда – без нее. Ели у костра икру с малосолом из муксуна, запивая чем придется, слушая при этом затейливые байки с необычным концом.
Собирались у костров до 20 рыбаков. Очередь на плав приходилось ждать подолгу. И это время было самым дорогим в жизни Ивана Прокопьевича. У него блестели глаза при каждом неожиданном повороте сюжета или метком выражении умелого рассказчика. В таких беседах он проводил большую часть времени. Казалось, что его знает весь Сургут. У любого костра он находил знакомых, да еще вспоминал их генеалогическое древо.
Иван Захаров: «Рыбачим по-сургутски». На снимке рукой Ивана Прокопьевича подписаны все действующие лица. Он сам — в центре
Мы рыбачили, а Иван Прокопьевич варил уху, кипятил чай (часто все выкипало) и выходил нас встречать после каждого плава. Громко удивлялся искусству красноречия своих собеседников, изумленно качая головой. Наряду с небывальщиной черпал он из этих бесед и много новых достоверных сведений из жизни сургутян для своих будущих книг. Нравился ему вольный рыбацкий дух, независимый кочевой уклад, все наше веселое артельное братство, ни с чем не сравнимое единение с рекой, прибрежным тальником и пролетающими утиными стаями!
Здесь он по-настоящему загорался и становился моложе.
Приезжали мы из таких поездок почти всегда с добрым уловом, но никогда не жадничали и с удовольствием раздавали рыбу друзьям.
Вспоминается мне такой случай. Как-то наша бригада возвращалась из Кондрашкиной курьи, что напротив Верхне-Мысовой. Хорошее, богатое доброй рыбы угодье. Проехали Локосово, и началась, как говорят сибиряки, падера – такая сильная буря, что наши лодки нет-нет, да и стало накрывать «девятым валом». Справедливости ради надо сказать, что Иван Прокопьевич при всей привычке к реке боялся разгула речной стихии. Каждая большая волна заставляла его отчаянно цепляться за борта лодки, и он просил ехать потише и ближе к берегу. Думаю, его память хранила куда больший печальный реестр погибших на воде, чем наша. Ведь еще в детстве вместе со взрослыми добывал он рыбу в бескрайней Обской губе и в полной мере испытал гнев и ярость могучей реки, знал о многих ее жертвах.
Но даже в самые критические минуты он не терял присутствия духа и способности смеяться над своими страхами.
Так и на этот раз. Дождь, ветер, лодку заливает, а он кричит мне в самое ухо: «Петрович, перевернет, как поплывем – по течению или против? Или прямо на Локосово?».
Я расхохотался, а он, побледневший, хватая меня за рукав при очередной волне, вдруг шкодливо подмигнул. Вот так, Прокопьич!
В экстремальных случаях на реке всегда выручала рыбацкая сторожка на берегу
Мы перевалили через Обь и вошли в протоку, где решили переждать бурю у берега острова Тормут. Стоял сентябрь. Рано темнело, и надо было найти место для ночлега. Совсем недалеко увидели большой дом, где, как позже узнали, жили несколько рабочих Локосовского рыбоучастка. Оказывается, здесь располагалась база сбора икры муксунов и сырков для дальнейшего из разведения в инкубационных цехах Сургута и Тобольска. Живую рыбу привозили с известного Аганского песка, где стоял стрежевой невод, и выпускали в озеро. И лишь по достижении полной зрелости икру забирали для отправки.
Познакомились с доброжелательными хозяевами избы, наелись ухи, и пошли рассказы и расспросы о локосовском житье-бытье. Легли поздно. Утром, чуть свет, я вышел набрать дровишек, чтобы вскипятить чай. Стояла тишина, улеглась непогода. Над всей округой висел белый туман. Туман и тишина! И тут, совсем рядом, раскатилось задорное конское ржание. Послышалась тяжелая поступь, и выплыла из туманного марева лошадиная морда. Чей-то знакомый голос ласково выговаривал: «Ешь, милая, ешь. Надо, еще принесу». Теперь уже ясно разглядел, как бредет Прокопьич, держась за гриву белой лошади, а сзади топчется жеребенок и еще одна лошадь. Иван Прокопьич подает кобыле хлебные ломти, гладит ее голову, мягкие ноздри и губы. Увидел меня, как бы очнулся, взглянул по-детски растроганно и попросил: «Принеси, пожалуйста, еще хлеба». Я вошел в избу, где народ стал уже просыпаться, пошарил в рюкзаке с продуктами, но хлеба не нашел, хотя помнил, что с вечера оставалось две-три буханки. Так и обошлись мы в тот раз пустым чаем (сахар тоже почему-то исчез). «Бригадир» Александр Андреевич Иванов поблагодарил Ивана Прокопьевича за «сытный» завтрак, и мы поехали дальше, в сургутскую сторону.
Всякие были с нами приключения.
Однажды в середине июля приехали мы в Сухой Аган, где много богатых карасьих озер. Поставили сети, дождались добычи, поужинали и улеглись кто куда. Мы с Иваном Прокопьевичем, чтобы спастись от комаров и на всякий случай дождя, влезли на полок крошечной старой рыбацкой бани. Все остальные предпочли ночевать на свежем воздухе и улеглись на лавки вокруг стола. Добытых карасей сложили в ямку у берега и укрыли сырой травой. Продукты выложили на стол под брезент. Поутру увидели, что пойманная рыба исчезла, а остатки ее разбросаны по сторонам. Все съестные припасы со стола пропали: и хлеб, и сахар, и тушенка. Объяснение нашлось скоро – кругом виднелись четкие медвежьи следы, крупные и помельче. Крепко мы задумались. Было у Бориса Андреевича для экстренных ситуаций одноствольное ружье 16-го калибра и несколько патронов с мелкой дробью (хранилось оно, конечно, в «тайнике» и порядком заржавело).
Дробь высыпали, сняли с сетей свинцовые грузила, зарядили их вместо пуль и пошли к озерам проверять сети – кто с жердью, кто с ведром, кто с топором. Не прошли и сотни метров, как увидели медвежонка, а за ним второго, примерно годовалого возраста. Он и направился к нам. Володя выстрелил, целясь выше него, старый порох только пшикнул, и грузило упало метром в трех от нас. Стали кричать и греметь ведром. Испугавшись нашего воинственного вида, медвежата стремглав понеслись в ближний сосняк. Где была в это время медведица, сказать трудно. Но позднее уже другие рыбаки видели ее с питомцами в тех же местах, а потом их кто-то убил. Ивана Прокопьевича, да и всех нас, это сообщение очень расстроило. Медвежата были так безобидны и забавны!
Особое чувство связывало Ивана Прокопьевича с тундринскими местами. Здесь он бывал в молодости, знал многих старожилов: М.Г. Боровикова, И.Е. Медведева, А.М. Бакшеева, К.А.Шевелева и других. Знал и моих родителей, часто рассказывал о встречах с ними. Он любил доставлять радость другим такими рассказами.
Не раз шишковали мы с Иваном Прокопьевичем в тундринском бору, тянули невод в богатой рыбой курье, запасались грибами. Очень радовался он возрожденной Тундринской церкви и новому клубу в соседнем Верхнем Мысу. Высоко отзывался о главе администрации сельсовета Е.Х. Бжецовой, удивлялся ее неуемной энергии и умению работать с людьми.
И всегда старался вызвать человека на дружеский разговор, выведать что-то новое об истории поселка, сохранении и преемственности добрых старых традиций. Когда требовалась помощь, обещал выяснить и помочь. И помогал. Он тянулся к людям, они всегда были ему интересны, а люди, чувствуя этот неподдельный интерес, шли ему навстречу.
