Дума Сургута отказалась от полномочий по утверждению правил землепользования и застройки. Теперь депутаты лишь утверждают Генплан города, а решать локальные вопросы строительства (например, корректировать этажность домов) чиновники будут без участия парламента. Подобное сейчас происходит по всей стране. Это открывает возможности для разнообразных злоупотреблений, а также явно наносит удар по качеству принимаемых властями решений. Почему это происходит и к чему приведет – обсудили ведущие проекта «О чем говорят» – обозреватель siapress.ru Дмитрий Щеглов и издатель газеты «Новый Город» Тарас Самборский.
Д.Щ.: Это «О чем говорят». Меня зовут Дмитрий Щеглов. Мы продолжаем. В первой части мы поговорили про то, как лучше разделить две должности: директора департамента архитектуры и градостроительства и главного архитектора, которые сейчас у нас слиты в одну и не имеют никакого смысла в связи с этим. А сейчас поговорим про то, как изменилась конструкция и баланс сил в нашем муниципалитете в виду того, что недавно было принято решение думы города, оно было принято в связи с изменением регионального законодательства, то было принято в связи с изменением федерального законодательства, и смысл его в том, что муниципальный парламент в Сургуте теряет возможность быть последним звеном в принятии изменений в правила землепользования и застройки.
То есть раньше это было так, что какой-нибудь строитель строит дом, у него там было в проекте 5 этажей написано, он говорит, что чего-то передумал строить 5 и просит разрешения построить на том же участке 12 этажей. Это все дело проходит определенные процедуры, там некоторые общественные слушания, там заседание какой-то комиссии, и в конце это решение должна была утвердить дума Сургута. Сейчас дума Сургута из этого процесса исключена, то есть конечного утверждения она не дает, то есть фактически это все происходит в ходе некоторых общественных слушаний и некоторого заседания в закрытой комнате в администрации Сургута.
Если раньше городская дума могла поднять шум, отдельные депутаты, которые окажутся наиболее сознательными и способными вообще в принципе выступить против какой-то вот такой градостроительной гадости, теперь эта градостроительная гадость получила возможность проходить все эти процедуры легче. Как ты думаешь, что это нам принесет? Понятно, что это тренд федеральный, но к чему он приведет конкретно Сургут в его нынешней конструкции?
Т.С.: Это нам ничего хорошего потенциально не принесет. Потому что, во-первых, решение лишить местные парламенты права определять имущественную политику – это плохо, во-вторых, это очень плохо. На это найдется, конечно, миллион аргументов у исполнительной власти любого уровня: муниципального, регионального, тем более, у правительства федерального. Что-то хорошо. Но это все равно очень плохо. Фактически речь идет о том, что изъятие права местных парламентов решать судьбу местного муниципального имущества – это означает полную унитаризацию страны. Вот у нас несколько еще есть моментов, где муниципалитеты могли фрондить? Собственно, где они могли фрондить? У нас 2 позиции, за которые муниципальные парламенты по закону отвечают, и они часто пользовались этим правом. Первое – это управление муниципальным имуществом. Не управление, а определение принципов его.
Д.Щ.: Да, это земля, это имущество.
Т.С.: …И какое-то право вето на эти вещи. И второе – это было утверждение муниципальных бюджетов. Все остальные вопросы местные парламенты… Они по большому счету на них никак не влияют. Да и бюджет, собственно, это пустая формальность во многих случаях, потому что парламенты непрофессиональные, там нет депутатов, работающих за зарплату, соответственно, никто из них не может квалифицированно ни сверстать бюджет, не внести в него квалифицированные содержательные поправки, кроме каких-то лоббистских поправок, для чего, собственно, местные парламенты сейчас в стране и набираются. Они формируются какими-то местными лоббистскими группами. Группы эти все, конечно, редеют, мельчают. Парламенты становятся все более такими смешными, но как бы мы наблюдаем этот процесс. Процесс этот заключается в том, что за бюджет местные парламенты, сургутский, в том числе, не отвечают фактически. Формально, да, руку подняли, там за что-то там проголосовали.
Д.Щ.: Да. Я помню просто, как это было несколько лет назад, и как вокруг бюджетов шли довольно-таки интересные ожесточенные бои, не по каким-то глобальным, принципиальным вопросам, но бои локальные были, достаточно интересные. Жизнь была. И было видно желание депутатов как-то участвовать и даже в какой-то степени противостоять администрации в каких-то ее проектах, которые были не очень нужны, чтобы перебрасывать деньги от одной цели на другую. И уж тем более это касалось стройки и земли. Это у нас было такое постоянное дело. Теперь не будет.
Т.С.: Нет. Этого теперь не будет. И парламенты окончательно потеряют какое-то значение в жизни любого муниципалитета. Это надо понимать со всей отчетливостью. То есть Россия превращается… Ну, она уже давно превратилась… Мы же обсуждаем такие местные административные процессы с каким-то экономическими последствиями. Вот в этом смысле она превращается, превратилась в жесткое унитарное государство, когда абсолютно вся власть принадлежит только чиновникам, только наемным работникам муниципальной исполнительной…
Д.Щ.: Назначенным, я бы даже сказал, преимущественно. Потому что народ их не нанимает.
Т.С.: Но их же тоже кто-то там сверху нанимает.
Д.Щ.: Ну, да.
Т.С.: Поэтому они наемные работники. Назначенными наемными работниками. Мы об этом тоже очень много говорили, что вся власть в России принадлежит фактически только чиновникам. И парламенты любого уровня играют декоративную роль. Вот мы видим сейчас на этом примере, на примере отъема полномочий местных парламентов решения имущественных вопросов, полную вот эту окончательную унитаризацию вообще вертикали власти.
Обсуждать последствия вообще бессмысленно, потому что любая концентрация властных полномочий в одних руках – есть узурпация. А что происходит при узурпации власти? Происходит принятие решений все чаще, чаще и чаще, все менее компетентных, все более коррупциогенных. Ну, собственно, и все. А что тут нового мы можем открыть? Мы будем наблюдать, как многие решения, выгодные исполнительной власти, будут приниматься быстрее, без споров в думе, некоторые из этих решений будут носить вполне себе очевидно позитивный характер, необходимы городу.
Ну, если там мэр какой-нибудь прогрессивный, он будет использовать какие-то инструменты, чтобы протащить быстрее, в том числе финансовые какие-то планы для осуществления своих местных градостроительных реформ.
Д.Щ.: Сколько у нас этих прогрессивных мэров, хочется спросить?
Т.С.: Нет. Сколько у нас прогрессивных архитектурных реформ, хочется спросить? Действительно, все это единичные вещи, не смотря на то, что есть муниципалитеты, где пытаются какую-то архитектурную содержательную, перспективную политику проводить. Кстати говоря, наш любимый пример с Москвой. Ну, там с лишним триллиона бюджет, там немножко легче. Но есть маленькие городки, которые тоже могут это делать. Но мы же понимаем, что коррупциогенных проектов гораздо больше, нежели, скажем так, некоррупциогенных, содержательных, которые работают на перспективу. И вот я думаю, что здесь кроется большая угроза в том, что при смене условно хорошего мэра на условно нехорошего мэра, крен будет очевидным в этой политике. Мы это видим.
Д.Щ.: Поэтому эти нововведения как бы стимулируют коррупционные проекты. Потому что теперь их будет проще протащить и как бы, что ж уж теперь, сам бог велел.
Т.С.: Да. Ты просто идешь напрямую в администрацию, в ДАиГ, в имущественные все эти подразделения, к мэрам, к чиновникам и решаешь эти все вопросы. Депутаты-то были не страшны исполнительной власти, но они раздражали, потому что из-за своей некомпетентности, которая им не позволяла содержательно заниматься квалифицированно бюджетом, да и теми же имущественными вопросами, они тратили энергию на какие-то крики, шоу показные. И иногда по дуристике своей они попадали в какие-то болевые точки для чиновников и стали их нажимать. Конечно, это отвлекало чиновников от их содержательной работы полезной, и тратилось какое-то время.
А еще иногда некоторые проекты приходилось менять, купировать, а иногда и вовсе сворачивать. Это многим не нравится, потому что мы с тобой считали как-то, как конкретный земельный участок в таком муниципалитете, как тот же Сургут, крупный, богатый, экономически развитый муниципалитет, небольшой участок приносит просто 10-ки млн рублей на объекте, который ничего не имеет общего с необходимостью перспективно развивать территорию, никаким образом не капитализирует человеческий капитал в территории вверенной, но просто монетизируют 3, 4, 5 карманов конкретных игроков, которые сумели тем или иным образом этот земельный участок получить выгодно, освоить.
Освоить сегодня земельный участок можно большой – жилищным комплексом массовым, маленький – каким-нибудь торговым объектом. Вот у нас 2 направления, где происходит монетизация и, зачастую, коррупционная монетизация земельных ресурсов муниципалитетов. Вот, чтобы никто не болтался под ногами, я так думаю, это и происходит. Хотя, конкретно в Сургуте, вероятнее всего, под это решение будут осуществлены некоторые, заявленные Андреем Филатовым, реформы. Я очень хочу на это надеяться. И которые там сделают общественно-городское пространство Сургута лучше, как нам это обещалось, заявлялось, и мы увидим реализацию некоторых долгожданных проектов. Но чиновники всегда, как вода дырочку, найдут и протащат все, что им нужно через все частоколы законодательных ограничений. Вот изъятие полномочий городской думы по решению имущественных вопросов – это изъятие одного из подобных барьеров в этом частоколе ограничений.
Д.Щ.: Да. Что ж, ладно, посмотрим. Нам теперь еще более пристально нужно наблюдать за теми решениями, которые, например, будут выходить на публичные слушания, я уже думаю, когда уже и их отменят, эти несчастные публичные слушания, чтобы уж совсем все спокойно делать.
Т.С.: Скоро, скоро отменят. Не долго осталось.
Д.Щ.: Да, наверное.
Т.С.: Точно.
Д.Щ.: Что ж, мы будем завершать «О чем говорят» на этой неделе. Подписывайтесь на наш YouTube-канал, на Telegram-канал, читайте СИА-ПРЕСС, там будут и видео, и расшифровки. И до новых встреч через неделю. Снова увидимся для того, чтобы обсудить интересные вещи. До свидания!
Т.С.: Хорошо. Спасибо! Всем пока!
